Осенний призыв 2024 года, который начался в октябре, будет проходить в нашей стране по 31 декабря.  На военную службу в осеннюю призывную кампанию в соответствии с Указом Президента РФ будут призваны 133 тысячи молодых россиян, достигших 18-летнего возраста. Эти ребята, как когда-то их отцы и деды, исполнят свой гражданский долг, и пройдут армейскую школу в рядах Вооруженных Сил. 

Конечно, по сравнению с прошедшими десятилетиями, для срочников в нашей армии многое изменилось.  Взять, к примеру, срок службы – теперь он составляет всего год, тогда как прежде армейская жизнь для призывников растягивалась на два года, а то и более. 

Почти 70 лет назад был призван в армию, тогда Советскую, и наш земляк Алексей Петрович Наумов. Он с удовольствием поделился своими воспоминаниями о своей пятилетней флотской службе, послужившей источником многолетней — 68-летней — дружбы.

- Уважаемые земляки Каменского района, 1 октября увидел в интернете сообщение о выходе Указа Президента об осеннем призыве срочников, и сердце защемило воспоминанием тревожной картины моего призыва в далеком 1956 году. 68 лет назад! Прошло два поколения, если не три. Изменений тьма-тьмущая. Да, к примеру, хоть бы в общении. В те годы «королевой» связи было «Ея Величество» письмо, и писали его с умилением и трепетом. Письма в конвертах и открытках с марочками за 4 копейки. А служивым со штемпелем «солдатское» и «матросское» бесплатное. И, что главное, нужен только номер В/Ч, и доходило за 2-3 дня. Вот это была почта!

Но остались без изменений моменты получения повестки, когда сердце у тебя «ёкает», а у мамы тревожится.   С этого момента в судьбе каждого призывника наступает своего рода водораздел. И это порождает ожидания перемен, интригует, придает бодрости и целеустремленности. О том, как проходил призыв, а затем и служба у ваших дедов и прадедов, хочу рассказать на своем примере.

Итак, получив повестку, ваш 19-летний земляк, за триста километров от села Каменское, «ёкнул», почесал в затылке, заволновался. Несомненно, хорошо, что успел окончить техникум, получил работу, год уже отработал. Знал, конечно, что призовут, но была попытка «сачкануть» с подачи тренера по беговым конькам, обещавшим забрать меня в спортивную команду ЦСКА (у меня был первый разряд по беговым конькам). Ну, что? Бежать к тренеру за срочным переводом? - Благоразумие победило. Решил - пойду служить. Но тогда служба была три года, и сомнения были соблазнительны, да еще и служил бы в Москве.

В общем, бегом: заявление на увольнение, расчет в бухгалтерии, с Павелецкого вокзала к родителям на прощания. Как уже упоминал, о повестке им сообщить не было возможности. Свалился к ним как «снег на голову», переночевал, днем мотался по родным, вечером уехал. В последний день перед призывом на работе меня торжественно проводили, подарили бритвенный прибор с круглым зеркалом, и наказали возвращаться на п/я 2227. Вечером в общежитии закатили проводы до 2-х ночи. Естественно, будильники в 4 утра не сработали, проспали до прихода коменданта. Бегом на призывной пункт. А призывная команда уже, как час уехала…

Клубный сторож, где располагался призывной пункт района, сказал: «А, не горюй, армия не убежит, гуляй, через месяц заберут». С дрожью в голосе лепечу: «Какой гулять: с работы уволился, паспорта нет, в общежитие не пустят, жить негде, уклонился от призыва – позор! Лучше скажи, куда они поехали».  - «А, чего знать-то, на Красную Пресню, вестимо: таксист знает. Глянь, двое с шашечками стоят, дожидаются.  Деньги-то есть? Гони».
С затуманенной головой, вполуха слушая таксиста, упрашивая его ехать быстрее, а про себя прося помощи у Бога, минут через двадцать, пролетев Беговую улицу со знаменитым Московским ипподромом, спустились с Краснопресненской эстакады направо по незаметной узкой дороге к огромному железнодорожному узлу, в середине которого располагалось длинное одноэтажное здание Санпропускника. Отдав трешник вместо запрашиваемых двух рублей, не ожидая сдачи, помчался к скоплению людей с вещами. Подбежав к офицеру, скороговоркой выпалил, что я из команды Дзержинского района. Посмотрев свои бумаги, и найдя мою фамилию, командир улыбнулся: «Вот и последний «дезертир» вернулся с повинной». Указал на
одну из дверей зданий и скомандовал: «Постричься и помыться, догоняй». Открывая дверь, краем глаза увидел таксиста, махающего своей форменной фуражкой.    

Краснопресненский железнодорожный сборный пункт призывников города Москвы. Формируется эшелон воинской команды из всех областей СССР. Состав стоит у платформы санпропускника, пополняется последними подразделениями призывников из города Москвы. Один за другим подъезжают команды призывников из разных районов Москвы. Ребят выстраивают на перроне, проверяют по списку и запускают в санпропускник, где их полностью раздевают, отправляют все белье в индивидуальных мешках с именными бирками в специальные дезинфекционные камеры. В банный зал с высокими потолками запустили последнюю партию. В помещении с мраморными скамейками, банными шайками и кранами разлива горячей и
холодной воды перекатывается гул льющейся воды и веселого хохота ребят, обливающих друг друга. В самом разгаре процесса очищения открывается входная дверь зала (выходная – чистая, с другой стороны) и появ-                                                                                ляется одинокая фигура с куском мыла в руке и явно растерянным видом. Стоит столбом не более минуты, которая появившемуся новобранцу кажется вечностью. Наконец, к его радости, подходит доброжелательный, по тону голоса, парень: «Ну, что салага, опоздал? Что стоишь столбом? Давай сначала сюда, под душ, потом намыливайся, да по-быстрому, минут через 10 выходим». Постояв под душем, налив в шайку воды, и сев на скамейку, опоздавший начал приходить в себя и вспоминать последние кошмарные
полтора часа.

Из этого транса вывел меня опять этот парень. «Кончай плескаться, весь зал опустел, пошли». Одеваясь в свою уже дезинфицированную горячую одежду, примирительно спросил его, почему он меня обозвал салагой. Получив ответ, узнал, что нас, призывников, сопровождают ребята в морской форме. А на флоте молодых матросов называют салагами. Я вновь сник: хороша форма, но срок службы то пять лет. Вскоре нас погрузили в товарные вагоны, внутри которых были полки второго этажа для отдыха. Эти вагоны в народе называли «телятниками».  Эшелон выехал из города и остановили в поле на боковой ветке. Дальнейшее движение возобновилось ночью, днем стояли, ночью ехали. На третий день стояния разговорились с проезжающим велосипедистом, от которого узнали, что мы в Белоруссии. Вспомнил банного товарища: а где же море? Ночью нас выгрузили из вагонов, и строем зашагали через какой- то городишко. На другой его окраине вошли на территории бывшего монастыря. Кругом внушительные кирпичные стены. И стоит он, как оказалось после, на
высоком берегу Днепра, а городок военный – под городом Быхов. И только здесь перед строем нам сообщили: «Мы прибыли в ШМАС – школу младших
авиационных специалистов Авиации Военного Морского Флота. Учиться будем 6 месяцев. Сейчас вас разведут по разным помещениям, где самостоятельно наполните пустые матрасы соломой и разместитесь на двухъярусных нарах. Солома лежит на улице. Утром получите обмундирование.
Бескозырки без ленточек. Ленточки получите после принятия присяги. Все вопросы утром к своим командирам».

Служба началась. Частенько искал глазами своего банного товарища. Наконец, когда стоял дневальным, а он пробегал по общему проходу, одновременно и удивленно произнесли: «Привет!». Только теперь обменялись своими именами. Анатолий Иванович Матвеев обучался на авиационного механика по навигационным и электрическим приборам торпедоносцев Ту-16 и Ил-28. Мне досталась летная должность стрелка- радиста. Дружба крепла постепенно. Особенно нас воодушевило, что оба в юности жили в деревне и работали в колхозе за своих бабушек, зарабатывали трудодни: возчиками на лошадях, которых нам запрягали взрослые.

Учеба была напряженной. В конце учебы тревожно переживали особо угрожающий международный Суэцкий кризис, когда СССР помог Египту предотвратить войну с Великобританией, Францией и Израилем.

С 1 ноября 1956 года наша дивизия Ту-16-ных, к которой ШМАС был приписан, находилась в боевой готовности. Это значит, что часть торпедоносцев с экипажами в 6 человек, двое из которых матросы «срочники» стрелок-радист и КОУ (командир огневых установок) постоянно сидели в кабинах самолетов, готовые к взлету в направлении боевых действий. Нас предупредили, что мы уже оказываемся в роли дублеров. Стремность состояла в том, что топлива у Ту-16 после выполнения задания не хватало на возвращение. Если топливозаправщиков не будет, а их в то время были единицы, экипажу разрешалось прыгать с парашютом.

Старшина ШМАСа, прирожденный и прекрасный представитель костяка сержантского состава Советской Армии, быстро разглядел в Анатолии военную косточку, и уже через месяц назначил его на должность старшины роты с присвоением звания сержанта. При утреннем построении школы, в 900 с лишним матросов, мне довелось наблюдать его военную выправку и четкость доклада о состоянии и готовности доверенной ему роты. Это его выдвижение в иерархии личного состава от моего рядового никак не охладило наши с ним дружеские отношения. Мои товарищи из отделения радистов, и особенно, тоже друг и сосед по койке, подначивали меня: «Ну, ладно, вали к своему «унтеру», он далеко пойдет, да не забудь «ударить по сапогу», видишь зовет к себе».
Выпускался Анатолий уже в звании старшего сержанта. Так что старшина школы не ошибся, и разглядел в нем будущего полковника. А меня и Анатолия не смущали различия в званиях и не осложняли наших отношений.

Вот так началась история солдатской дружбы, которая переросла в Дружбу на всю жизнь, при этом не только между нами, но и нашими семьями

Подобные жизненные ситуации и приключения ждут и вас, дорогие призывники. Время, вперед!